postheadericon Жена хотела посадить мужа за решетку

Данная статья о том, как жена хотела посадить мужа за решетку якобы за нанесение побоев – где являлась активным провокатором – это не редкий случай в данный момент в России и поэтому многим думаю будет полезен.

УЧАСТИЕ АДВОКАТА ПРИ РАССЛЕДОВАНИИ ОРГАНАМИ ДОЗНАНИЯ И РАССМОТРЕНИИ СУДЬЯМИ  ДЕЛ ЧАСТНО-ПУБЛИЧНОГО ОБВИНЕНИЯ.

Использование  адвокатом  в интересах своего подзащитного пробелов дознания по делам частно-публичного обвинения, активная наступательная позиция по доказыванию его невиновности  – залог успешного разрешения дела в пользу подзащитного.

Сработал принцип – «лучший способ защиты – это нападение»!

Ко мне за помощью обратился некто Л., который пояснил, что в отношении него органами дознания ОВД «Южное Тушино» г. Москвы  было возбуждено уголовное дело по заявлению его жены Г. о избиении ее Л. и угрозе убийством / в общем “Жена хотела посадить мужа за решетку”.

Данное дело было направлено на рассмотрение мирового судьи СУ «Южное Тушино».

Л. также пояснил, что он жену не бил, а только защищался от ее агрессивных действий, ее не душил, убийством не угрожал, жена сама явилась провокатором конфликта, его оклеветала.  На следующий день он был избит братом жены, в связи с чем был доставлен в больницу для оказания медицинской помощи. Дело в отношении него – Л., – было возбуждено незаконно, на основании заявления самой жены, а также его «признательных объяснений», которые «обманным способом» получил от него участковый оперуполномоченный в ходе проведения проверки по заявлению жены.

Л. попросил адвоката в ходе работы по делу по возможности добиться признания его невиновности, либо максимально «смягчить» его вину, и «постараться» разрешить дело мировым соглашением, поскольку у них на иждивении находится общий малолетний ребенок.
В ходе беседы адвоката  с представителем  жены Л. – Г., а также самой Г., адвокат понял, что гр. Г. категорична в своем намерении «отправить» мужа Л. за «решетку» и мириться с ним не собирается.

Мои незамедлительные действия, как адвоката

Поскольку на данной стадии процесса не было достигнуто «взаимопонимание сторон», адвокатом были предприняты следующие действия для «достижения» данного «взаимопонимания»:

  1. Незамедлительно от имени подзащитного было подано мотивированное заявление в суд о привлечении к уголовной ответственности брата Г. за избиение им Л.
  2. Мировому судье  в ходе слушания дела по заявлению Г. было подано встречное заявление о возбуждении уголовного дела по факту избиения Г.(женой Л.) самого Л.
  3. Поданы ходатайства мировому судье и Тушинскому районному прокурору (в ходе личной встречи адвоката с последним) о  признании отдельных доказательств недопустимыми и исключении их из числа доказательств,  о прекращении уголовного преследования в отношении подсудимого Л. ( прекращении уголовного дела по заявлению Г. о привлечении к уголовной ответственности Л. по ст. ст. 116, 119 УК РФ),  о реагировании  на факты нарушения норм Закона и фальсификации доказательств.

Суть данных ходатайств выражалась в следующем:
В производстве СУ района «Южное Тушино» г. Москвы находится уголовное дело по  заявлению Г.о привлечении к уголовной ответственности Л. по ст. ст. 116, 119 УК РФ.

Из заявления Г., а также из ее показаний  усматривается, что она была избита своим мужем (бывшим) Л. в съемной квартире. Кроме того, Л. в ходе конфликта душил ее, а также угрожал убийством, а на следующий день – предпринял попытки проникнуть в дом к ее матери, чтобы «убить мать и похитить ребенка», однако был остановлен у подъезда дома ее родным братом З. и избит им.

В СУ   района «Южное Тушино» г. Москвы поступило встречное заявление от Л. о привлечении Г. к уголовной ответственности  по ст. 116 ч. 1 УК РФ.
В ходе очередного судебного заседания по заявлению Г.  – Л. ходатайствовал  о соединении двух дел в одно производство, однако это ходатайство судьей удовлетворено не было.

На следствии, а также в суде Л. давал последовательные показания, из которых  усматривается, что он Г. не бил, не душил,  убийством не угрожал, что Г. оклеветала его с целью нейтрализовать в последующем его инициативу о привлечении к уголовной ответственности ее родного брата З.,  избившего из хулиганских побуждений Л., а также с целью вымогательства денег под предлогом получения от нее согласия на примирение с ним. Кроме того, он, Л., считает, что не является допустимым доказательством его «признательное» объяснение,  взятое майором полиции Х. незаконным способом, путем введения, его Л., в заблуждение.

Как пояснил Л. , в  момент подписания «признательного» объяснения, составленного участковым от его имени, он был лишен адвокатской помощи, ему не с кем было посоветоваться, поэтому он доверился майору полиции, поверил ему и подписал объяснение, рассчитывая на то, что он, как и обещал, откажет в возбуждении дела за примирением сторон, подписал,  поскольку намеревался  сохранить семью.

В последующем Л. узнал, что участковый Х. обманул его и материалы проверки передал в отдел дознания. В отношении него возбудили дело и передали его в суд для привлечения  к ответственности. Дело было «состряпано» исключительно на основании его, Л., признательного «ложного» объяснения, которое было незаконным обманным путем при отсутствии юридической помощи получено участковым Х. и, как он узнал позже, во время ознакомления с материалами дела,  приобщено  к материалам дела в «качестве вещественного доказательства».
Он полагает, что данное объяснение, полученное сотрудником полиции с нарушением закона и путем обмана и введения его в заблуждение,  не имеет какой-либо доказательственной силы и не может быть расценено, как допустимое доказательство.

Когда ему стало известно, что его обманули и возбудили в отношении него дело, – он подал начальнику ОВД «Южное Тушино» заявление о том, что данное заявление  является ложным и было получено с нарушением закона, путем введения его в заблуждение, но какой-либо реакции на это не последовало.  Данное объяснение было лишь формально приобщено к материалам уголовного дела.
Он был вынужден обратиться в суд,  чтобы защитить себя от клеветы Г., следственного произвола и беззакония, чтобы добиться правды и справедливости.

Он, Л., считает, что в  действиях Г., спровоцировавшей ссору и нанесшей ему повреждения в виде царапин при попытке повредить ему глаза, а также совершившей в отношении него насильственные действия, причинившие физическую боль, но не повлекшие последствия, указанные в ст. 115 настоящего Кодекса,
предварительно усматривается состав преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 116 УК РФ, а его действия не образуют состава какого-либо преступления и преступными не являются.
Кроме того, он считает, что  конфликт был спровоцирован  Г. умышленно, а заявление было подано ей по надуманным основаниям , – то есть после избиения его, Л., родным братом Г. – З., чтобы таким образом влиять на Л. и затруднить привлечение ее брата к уголовной ответственности.

В соответствии со ст. 5 УК РФ лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина. Уголовная ответственность за невиновное причинение вреда не допускается.

Вина подсудимого должна быть доказана, то есть полностью подтверждена собранными в  ходе расследования и судебного рассмотрения дела доказательствами.

Заявление Г. о привлечении к уголовной ответственности Л. по ст.ст. 116, 119 УК РФ, по мнению обвинения, частично подтверждается заключением судебно-медицинской экспертизы, «признательным»  объяснением Л., косвенно – показаниями ее родственников и сотрудников полиции  И., и  В., вызванными Г. непосредственно после конфликта.

Анализируя собранные по делу «доказательства» обвинения Л.,  защита приходит к выводам о полном отсутствии в предъявленном Л. обвинении по ст. ст. 116, 119 УК РФ какой-либо доказательственной базы, непричастности его к совершенным  правонарушениям, а также об отсутствии в его действиях составов каких-либо преступлений, а именно:

а)    Судебно-медицинская экспертиза установила у Г. только наличие кровоподтеков на шее.
В  области лица и передней брюшной стенки не отмечено наличия ран, ссадин, кровоподтеков, костно-травматических изменений, поэтому выставленный диагноз,  а именно: «ушиб мягких тканей лица, ушиб передней стенки живота» с экспертной точки зрения, не может быть расценен как повреждение и, следовательно, не подлежит судебно-медицинской квалификации.
Данное обстоятельство опровергает показания Г. о том, что Л. наносил ей множественные удары по лицу и животу и причинил в связи с этим какие-либо повреждения, и лишний раз свидетельствует о лживости и несостоятельности ее показаний.
Вместе с тем, наличие кровоподтеков на шее самой  Г. не вступает в противоречие с показаниями  Л. о том, что данные кровоподтеки могли возникнуть в ходе защиты его от агрессии  Г. при нападении на него, когда он, удерживая ее за шею руками, не позволил ей выцарапать ему глаза.
В этой связи выводы судебно-медицинской экспертизы не могут являться доказательством вины Л. в причинении Г. побоев и иного насилия.

б) Объяснение Л., взятое майором полиции Х., с точки зрения защиты и Закона, не может служить доказательством не только его вины, но не имеет доказательственного значения, поскольку не является доказательством вообще.

Согласно  ч. 2 ст. 74 УПК РФ в качестве доказательства по делу допускаются:

  1. показания подозреваемого, обвиняемого,
  2. показания свидетеля, потерпевшего,
  3. заключения и показания эксперта,
  4. вещественные доказательства,
  5. протоколы следственных и судебных действий,
  6. иные документы.

Данный перечень является исчерпывающим, в связи с чем само по себе «объяснение» не может расцениваться, как доказательство.

А данное объяснение стало «доказательством»,  органы дознания «признали» его «вещественным доказательством  по делу», что также является незаконным.

Так, в соответствии со ст. 81 УПК РФ вещественными доказательствами признаются любые предметы:

  1. которые служили орудиями преступления или сохранили на себе следы преступления, на которые были направлены преступные действия,
  2. иные предметы и документы, которые могут служить средствами для обнаружения преступления и установления обстоятельств уголовного дела.

При этом под иными документами, исходя из смысла указанной статьи (см. комментарии к УПК РФ), подразумеваются не документы, полученные в ходе расследования дела или проверки (например, объяснение), а вне  рамок его расследования (например, письма, в которых усматривается, что обвиняемый высказывал угрозу убийством и т.п.).

Другими словами, – «Иные документы, в смысле ч. 2 ст. 74 УПК РФ, – это разного рода документы, изготовленные не в ходе процессуальной деятельности (справки, ведомости, расписки и другое), но используемые в процессе как источники доказательств. Документом признается любой предмет материального мира, на котором какими-то условными знаками (буквами, цифрами и другими) зафиксирована какая-то мысль или имеется изображение какого-либо объекта».
Поэтому данное «объяснение» не подпадает в перечень предметов, которые могут быть признаны вещественными доказательствами по делу в рамках ст. 81 УПК РФ, поскольку не является ни одним из этих предметов.
На основании изложенного, признание следственными органами данного «объяснения» вещественным доказательством по делу является незаконным и противоречит процессуальным нормам.

Кроме того,  согласно п.1 ст. 88 УПК РФ каждое доказательство подлежит оценке с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, а все собранные доказательства в совокупности – достаточности для разрешения уголовного дела.

В соответствии с п. 4 этой же статьи суд вправе признать доказательство недопустимым по ходатайству сторон или по собственной инициативе в порядке, установленном статьями 234 и 235 настоящего Кодекса.
В соответствии с. п. 2 ст. 75 УПК РФ показания подозреваемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защитника, и не подтвержденные подозреваемым (обвиняемым) в суде трактуются как недопустимые доказательства.
Майор полиции Х. при взятии объяснения фактически у подозреваемого Л. должен был обеспечить его право на юридическую помощь.   Отсутствие данного права на этом этапе являлось безусловным нарушением его права на защиту, поскольку данное процессуальное действие касалось выработки и формирования его правовой  позиции по выдвинутому против него обвинению Г.
Поэтому защита ходатайствует перед судом еще и о признании данного доказательства недопустимым.

В любом случае защита считает, что данное объяснение не имеет доказательственного значения и не может являться каким-либо доказательством, подтверждающим вину моего подзащитного, в связи с изложенными выше основаниями, поэтому ходатайствует об исключении его из числа доказательств.

в)   по мнению защиты показания родственников  Г.также  не могут расцениваться, как доказательства, поскольку даны заинтересованными по делу лицами, являются косвенными, то есть «базируются» исключительно на показаниях самой Г. и с ее слов.

г)   На допросе в суде  сотрудники полиции И. и В., каждый в отдельности, показали, что  по прибытию их в квартиру Г. и Л.   гражданка  Г. попросила  их отвезти ее домой к маме, при этом каких-либо заявлений в отношении Л. она не делала, о том, что Л. избивал и душил ее, а также грозился  убить – не говорила.
Приведенные  показания, данные сотрудниками полиции на суде, не идут в разрез с показаниями самого Л. и не могут расцениваться в качестве доказательств, подтверждающих его вину.

д)  Кроме того, по ходатайству  адвоката, представляющего интересы Г., на судебном заседании  был оглашен протокол допроса свидетеля В.,  составленного дознавателем ОД ОМВД России по району Южное Тушино  Ж.
На вопрос адвоката потерпевшей Г. – К., почему свидетель В. на суде  изменил показания, данные им в ходе указанного допроса, свидетель В., ознакомившись с протоколом «своего» допроса, заявил мировому судье , что данный протокол сфальсифицирован, а подписи в данном протоколе допроса не его, а поддельные.
Кроме того, является фальсификацией и протокол допроса свидетеля И., составленный той же Ж. Так,  показания, изложенные в допросе, не соответствуют показаниям, данным И, на суде, а его подписи в протоколе допроса – также являются поддельными (см. приложенные к данному ходатайству ксерокопии рапорта И. с его подлинной подписью и протокола допроса от …, в которых имеются поддельные подписи, отличные от подлинной подписи И.).
Сообщая об этих вопиющих нарушениях Закона и служебном преступлении дознавателя Ж.,  прошу суд также исключить данные протоколы допросов из доказательств по делу, признав их недопустимыми доказательствами.

Кроме того, прошу уважаемый суд, в рамках предоставленных ему полномочий (информация, представление) проинформировать о выявленных грубых нарушениях Закона Тушинского районного прокурора  в целях назначения служебного расследования по данным фактам фальсификации и принятия к виновной соответствующих мер реагирования вплоть до привлечения к уголовной ответственности.

е)  Выдвинутое против моего  подзащитного обвинение по ст. 119 УК РФ вообще не имеет какой-либо доказательственной базы, поскольку голословно и держится исключительно на показаниях самой потерпевшей Г.

Каких-либо доказательств, подтверждающих заявление Г. о том, что Л. угрожал ей убийством, в ходе следствия и в суде не добыты, в связи с чем  считаю уголовное преследование Л. по данной статье УК неправомерным,  а его участие – недоказанным.

Полагал бы прекратить в данной части уголовное дело в отношении Л. в связи с его непричастностью (недоказанностью) к совершению  данного преступления по инициативе суда или государственного обвинителя в порядке  ч. 7 ст. 246 УПК РФ, поскольку считаю, что представленные доказательства, вернее отсутствие оных, не подтверждают предъявленного подсудимому Л. обвинения по ст. 119 УК РФ.
Таким образом, на основании изложенного, защита приходит к выводу о том, что материалы уголовного дела  по заявлению Г. о привлечении Л. к уголовной ответственности по ст. ст. 116, 119 УК РФ, сфальсифицированы, не имеют какой-либо доказательственной базы, основаны на грубом нарушении норм уголовно-процессуального Закона, а само дело –  сфабриковано против Л. органами дознания.
Дознание по делу проведено неполно, поверхностно, с грубыми нарушениями Закона, фальсификацией доказательств и обвинительным уклоном по отношению к Л.

Ходатайствую о прекращении уголовного преследования в отношении Л. в связи с его непричастностью к совершению какого-либо преступления, а также отсутствием в его действиях состава какого-либо преступления.

Как было указано выше, Тушинскому прокурору адвокатом было заявлено аналогичное ходатайство, которое заканчивалось буквально  следующей формулировкой:
«… В соответствии с п. 7 ст. 246 УПК РФ «если в ходе судебного разбирательства государственный обвинитель придет к убеждению, что представленные доказательства не подтверждают предъявленное подсудимому обвинение, то он отказывается от обвинения и излагает суду мотивы отказа. Полный или частичный отказ государственного обвинителя от обвинения в ходе судебного разбирательства влечет за собой прекращение уголовного дела или уголовного преследования…»

Ходатайствую о прекращении уголовного преследования в отношении Л.,  в связи с его непричастностью к совершению какого-либо преступления, а также отсутствием в его действиях состава какого-либо преступления по инициативе государственного обвинителя в порядке  п. 7 ст. 246 УПК РФ.

Данное заявление прошу рассмотреть незамедлительно, поскольку очередное судебное заседание (окончательное) по делу назначено на …
В случае непринятия законных мер реагирования буду вынужден обратиться с жалобами  прокурору г. Москвы,  а также Генеральному прокурору РФ.»
Нетрудно догадаться, что после «анализа» данных документов потерпевшей Г. и ее представителем (состоятельность которых  нашла полное подтверждение в ходе слушания дела), а также  возможного  «доверительного и неформального общения»  их с мировым судьей и представителями обвинения, стороны пришли к мировому соглашению и прекращению производства дела по обвинению Л. в суде.
Вот такие пироги с котятами!

 

С наилучшими пожеланиями –  уголовный адвокат в Москве Шленов А В

Комментарии запрещены.